На набережной большой, судоходной реки суматоха, какая обыкновенно бывает в летние полудни. Нагрузка и разгрузка барок в разгаре. Слышатся, не переставая, ругань и шипенье пароходов.

— Тирли... тирли...— стонут блоки-лебёдки.

В воздухе стоит запах вяленой рыбы и дёгтя... К агенту общества пароходства «Щелкопёр», сидящему на берегу у самой воды и поджидающему грузоотправителя, подходит приземистая фигура, с страшно испитым, опухшим лицом, в рваном пиджаке и латаных полосатых брюках. На голове её полинявшая фуражка с полупившимся козырьком и с пятном, оставшимся от когда-то бывшей кокарды... Галстух сполз с воротничка и ёрзает по шее...

— Виват господину купцу! — хрипит фигура, делая под козырёк.— Живьо! Не желаете ли, ваше высокостепенство, утопленника посмотреть?

— А где утопленник? — спрашивает агент.

— В действительности утопленника не существует, но я могу вам его представить. Прыжок в воду и — пред вами гибель утопающего человека! Картина не столь печальная, сколько ироническая в смысле своих комедийных свойств... Позвольте, господин купец, представить!

— Я не купец.

— Виноват... Миль пардон... Нынче и купцы стали ходить в партикулярном, так что сам Ной не сумел бы отделить чистых от нечистых. Но тем лучше, что вы интеллигент... Мы поймём друг друга... Я тоже из благородных... Обер-офицерский сын и в своё время был представлен к чину XIV класса... Итак, милорд, артист художеств предлагает вам свои услуги... Один прыжок в воду, и перед вами картина.

— Нет, благодарю вас...

— Если вас тревожат соображения материального свойства, то спешу вас успокоить... С вас я возьму недорого... За утопление себя в сапогах — два рубля, без сапог — только рубль...

— Почему же такая разница!

— Потому что сапоги составляют самую дорогую часть одежды и сушить их весьма трудно. Ergo, вы позволяете заработать?

— Нет, я не купец и не люблю таких сильных ощущений.. .

— Гм... Вы, насколько я понимаю вас, вероятно, незнакомы с сущностью дела... Вы думаете, что я предлагаю вам нечто грубое, невежественное, но тут кроме юмористического и сатирического ничего не будет-с... Вы лишний раз улыбнётесь и — только... Ведь смешно видеть, как человек плавает в одежде и борется с волнами! И к тому же... дадите заработать.

— А вы бы, чем утопленников изображать, делом бы занялись.

— Делом... Каким же делом? Благородного занятия мне не дадут, благодаря склонности моей к алкоголизму, да и протекция необходима-с, а за простое, чернорабочее ремесло мешает мне взяться моё благородство.

— А вы наплюйте на ваше благородство.

— То есть как же это наплевать? — спрашивает фигура, гордо поднимая голову и усмехаясь.— Если птица понимает, что она птица, то как же благородному человеку не понимать своего звания? Я хоть и беден, оборван, нищ, но я горррд... Кровью своей горд!

— Однако гордость не мешает вам плавать в одежде...

— Краснею! Ваше замечание имеет свою долю горькой истины. Сейчас видно просвещённого человека! Но прежде, чем бросать камнем в грешника, вы должны выслушать... Точно, между нами есть много субъектов, которые, забыв своё достоинство, позволяют невежественным купцам мазать себе голову горчицей, мазаться в бане сажей и изображать дьявола, одеваться в бабье платье и выделывать непристойности, но я... я далёк от всего этого! Сколько бы мне купец ни давал денег, я не позволю вымазать свою голову горчицей и другим, хотя бы благородным, веществом. В изображении же утопленника я не вижу ничего позорного... Вода предмет мокрый, чистый. От окунутия не запачкаешься, а напротив, ещё чище станешь. И медицина не против этого... Впрочем, если вы не согласны, то я могу взять и дешевле... Извольте, я за рубль в сапогах...

— Нет, не нужно...

— Почему же-с?

— Не нужно, вот и всё...

— Поглядели бы, как я захлёбываюсь... Лучше меня по всей реке никто не умеет тонуть... Ежели б господа доктора убедились, как я делаю мёртвое лицо, они бы меня возвысили... Извольте, я с вас только шесть гривен возьму! Почин дороже денег... С другого бы я и трёх рублей не взял, но по лицу замечаю, что вы хороший господин. С учёных я беру дешевле...

— Оставьте меня, пожалуйста!

— Как знаете!.. Вольному воля, спасённому рай, только напрасно вы не соглашаетесь... В другой раз захотите и десять рублей дать, да не найдёте утопленника...

Фигура садится на берегу повыше агента и, громко сопя, начинает рыться в карманах...

— Гм... чёрт...— бормочет она.— Где ж это мой табак? Знать, на пристани забыл... Заспорил с офицером о политике и куда-то сгоряча портсигар сунул... Нынче в Англии перемена министерства... ¹ Чудят люди! Позвольте, ваше высокоблагородие, папироску!

Агент подаёт фигуре папиросу. В это время на берегу показывается грузоотправитель-купец, которого поджидает агент. Фигура вскакивает, прячет папиросу в рукав и делает под козырёк.

— Виват, ваше степенство! — хрипит он.— Живьо!

— Ааа... Это вы! — говорит агент купцу.— Долгонько заставили ждать себя! А тут без вас вот этот ферт меня замучил! Лезет со своими представлениями! Предлагает за шесть гривен утопленника представить...

— Шесть гривен? Ну это, брат, облопаешься,— говорит купец.— Красная цена четвертак. Вчерась нам тридцать человек на реке кораблекрушение представляли и всего-навсего пятёрку взяли, а ты... ишь ты! Шесть гривен! Так и быть, бери три гривенника!

Фигура надувает щёки и презрительно усмехается.

— Три гривенника... Нынче кочан капусты эту цену стоит, а вы хотите утопленника... Жирно будет...

— Ну, не надо... Некогда с тобой тут...

— Так и быть уж, для почину... Только вы не рассказывайте купцам, что я так дёшево взял.

Фигура снимает сапоги и, нахмурившись, задрав вверх подбородок, подходит к воде и делает неловкий прыжок... Слышится звук падения тяжёлого тела в воду... Всплывши наверх, фигура нелепо размахивает руками, болтает ногами и старается изобразить на лице своём испуг... Но вместо испуга получается дрожь от холода...

— Тони! Тони! — кричит купец.— Будет плавать, тони!..

Фигура мигает глазами и, растопырив руки, погружается с головой. В этом и заключается всё представление. «Утонув», фигура вылезает из воды и, получив свои три гривенника, мокрая и дрожащая от холода, продолжает свой путь по берегу.

1885